Василий Сергеевич Ощепков
В самом конце морозного декабря 1892 года в поселке Александровский пост, на каторжном Сахалине, у арестантки - крестьянской вдовы – Марии Ощепковой родился сын. По всем канонам тех далеких лет младенца, входящего в жизнь с двойным клеймом отверженного - незаконнорожденный и сын каторжанки - ждала незавидная судьба. В довершение всех своих бед уже в одиннадцать лет мальчик осиротел. Но несколько лет спустя жизненный путь сироты счастливо пересекся со светлой, благородной дорогой замечательного человека - архиепископа Японского, Преосвященного Николая. Отец Николай сумел создать в Японии несколько учебных заведений. В одно из них - духовную семинарию в Киото и попал четырнадцатилетний сирота Вася Ощепков. Широта взглядов архиепископа проявилась и в том, что в семинарии для желающих преподавались даже основы борьбы дзюдо, всего лишь двадцать пять лет назад созданной знаменитым теперь педагогом Дзигиро Кано. Василий с головой окунулся в эту новую для себя увлекательную стихию.
В архивах Кодокана до наших дней сохранилась запись о поступлении туда Василия Ощепкова 29 октября 1911 года. Василий в полном объеме познал всю суровую школу дзюдо тех лет. Он не только успешно окончил это весьма своеобразное учебное заведение, но и стал после этого претендовать на получение мастерского звания. И всего лишь полгода потребовалось ему для того, чтобы завоевать право подпоясать свое кимоно черным мастерским поясом. Японцы необычайно ревностно относились тогда к присуждению мастерских степеней - данов и особенно иностранцам. Ощепков стал первым русским и одним из всего лишь четверых европейцев, заслуживших в те годы первый дан. Забегая вперед, следует сказать, что довольно скоро Василий снова предстал перед строгими экзаменаторами Кодокана, которые единодушно присвоили ему следующую, еще более высокую мастерскую ступень • второй дан.
Возвратившись на родину, Ощепков, знавший не только японский, но и английский язык, начал работать военным переводчиком. Совершенно естественно, что, оказавшись снова в России, именно он стал пионером дзюдо в нашей стране и щедро делился своими обширными познаниями с молодежью. В 1917 году Василий решительно становится на сторону убежденных противников старого режима. Подлинные факты его деятельности тех лет были известны только сотрудникам нашей военной разведки.
Он все еще продолжал преподавать дзюдо, но в годы японской оккупации Дальнего Востока был призван в колчаковскую армию и в качестве специалиста, свободно владеющего языком, откомандирован в японское Управление военно-полевых сообщений. Именно с этого времени начинается его сотрудничество с большевистским подпольем. Ощепков не разделял коммунистической идеологии и членом партии никогда не был. Но был он убежденным русским патриотом и слишком хорошо понимал истинные планы интервентов, лживо замаскированные благими миротворческими заявлениями. Василий любил замечательную древнюю японскую культуру, трудолюбивый, талантливый японский народ, но, вместе с тем, изнутри познал и ненавидел кровавые повадки и давнюю антирусскую устремленность агрессивного японского милитаризма. Беспардонная интервенция возмущала и до глубины души оскорбляла его. Это и определило его выбор, только и возможный для подлинного патриота. Ведь единственной силой, реально противостоящей оккупантам, являлись большевики. Белогвардейцы же изо всех сил старались сотрудничать с японцами. Вот почему, хорошо зная, как "разделывают" подследственных заплечных дел мастера в японской жандармерии, Василий, тем не менее, шел на огромный риск и сотрудничал с красным подпольем. Служил не партии, а только лишь своей родной униженной и ограбленной России. Через его руки проходили секретные документы, все они становились известны антияпонскому подполью. И будет справедливым сказать, что в общем деле освобождения российского Дальнего Востока была доля и его героического и столь опасного труда. Когда же оккупанты убрались восвояси, он отправился на Сахалин, в свой родной Александровск. Купил кинопроектор и стал зарабатывать на жизнь, демонстрируя фильмы. Принадлежащий России Северный Сахалин все еще оставался оккупированным, и вскоре, теперь уже советская военная разведка попросила его давать сведения о японском воинском контингенте, дислоцированном на острове. Василий, не раздумывая, согласился. Обрадованное столь ценным источником информации, командование просило теперь давать сведения о Южном Сахалине, отошедшем к Японии еще в результате войны 1904-1905 годов и являющемся "иностранной" территорией. Но разведчик выдвинул встречное предложение: перебраться не на Южный Сахалин, а в саму Японию и поставлять сведения непосредственно оттуда. Это, однако, требовало значительных валютных затрат, и нищий в те годы Разведупр очень долго колебался, прежде чем принял это заманчивое многообещающее предложение. Но в конце концов в японской столице все-таки развернул свою деятельность бывший подданный бывшей Российской империи, кинобизнесмен, не имевший никакого отношения к Советскому Союзу. Такой статус давал Ощепкову значительные преимущества, но вовсе не избавлял от традиционно японской пристальной полицейской слежки. Поражает, как, не имея никакой специальной подготовки, этот талантливый "самоучка" разработал безукоризненную профессиональную стратегию. С умной осторожностью нарабатывал он необходимые связи в столичном обществе. Поставлявшаяся им информация в основном оценивается в СССР как "ценная" и "очень ценная". Но в те начальные годы дальневосточный Разведупр еще не обладал ни достаточно квалифицированным руководством, ни необходимыми материальными средствами. И от разведчика все более категорично начинают требовать всего сразу и без особых валютных затрат. Постоянно понукают и требуют, чтобы он начал вести самую примитивную игру: давал деньги под расписку, а затем шантажировал получателя. А, кроме того, немедленно установил контакты с прокоммунистически настроенными лицами. Отлично знающий местные условия, резидент терпеливо старается объяснить им, что весьма патриотично настроенные японцы при первой же попытке шантажа обратятся в полицию. А все "левые" находятся под неусыпным наблюдением полиции и поспешный контакт с ними заведомо обречен на провал. Но в 1926 году недалекое начальство, крайне возмущенное нежеланием подчиненного выполнять их губительные указания, приказывает ему выехать в Советский Союз. Так, безвременно, но вовсе не по его вине, закончилась уже налаженная и дававшая неплохие плоды разведывательная работа Ощепкова, славного предтечи Героя Советского Союза Рихарда Зорге.
Возвратившись во Владивосток, бывший резидент, конечно же, снова обратился к своей любимой спортивной деятельности и начал вести занятия с учениками нового поколения. Вскоре Ощепков переехал в Новосибирск. Он навсегда покинул Дальний Восток. Приказом Реввоенсовета СССР был назначен военным переводчиком в один из отделов штаба Сибирского военного округа. Василий Сергеевич слыл блестящим знатоком весьма сложного для европейцев японского языка. С ним, бывало, консультировались даже крупные специалисты. И все-таки борьба и самозащита уже составляли один из наиболее важных, если не самый важный, интерес в его жизни. И, разумеется, оказавшись на новом месте жительства, он сразу же стал и там пропагандировать свою науку самозащиты, особенно важную в военной среде. Дальнейшая судьба развития искусства самозащиты и борьбы самбо оказалась в руках Бориса Алексеевича Кальпуса. Были это надежные и сильные руки. Старый спортсмен, он имел генеральское звание - комкор - и занимал должность инспектора вневойсковой и физической подготовки Красной Армии. Узнав о деятельности Ощепкова в Новосибирских военных и динамовских организациях, он сразу же и безошибочно оценил ее потенциально важную роль в совершенствовании армейского рукопашного боя. И Василий Сергеевич получил приглашение в Москву. В конце 1929 года были организованы курсы для начальствующего состава московского гарнизона с целью подготовки к организации обучения рукопашному бою по новому, готовящемуся к выпуску, руководству. В программу вошли приемы самозащиты, обезоруживания, а руководителем курсов стал Василий Сергеевич. Конечно же, не мог он не принимать деятельного участия и в разработке самого этого руководства. А когда, вскоре, оно вышло в свет, на его страницах можно было увидеть и иллюстрации, и описания безотказных ощепковских приемов. При этом Василий Сергеевич не ограничивался только теорией, но, приняв участие в соревнованиях по рукопашному бою, занял там первое место. Тогда же в самом начале тридцатых годов был учрежден наш знаменитый физкультурный комплекс, получивший недвусмысленное название "Готов к труду и обороне". В качестве одной из норм ГТО второй ступени были введены приемы самозащиты и обезоруживания не только для мужчин, но даже для женщин. Разрабатывать эту норму довелось не кому-либо иному, как Ощепкову. Современная борьба самбо, хотя и обрела со временем название, которым пользовался Спиридонов, главным образом вырастала из того, что было сделано именно Ощепковым. Как же рождался этот новый наш вид спортивной борьбы? Василий Сергеевич отлично знал дзюдо и понимал все его несомненные достоинства. Но в отличие от множества других зарубежных адептов этой японской системы, столь же отчетливо видел и ее серьезные недочеты. И, к его чести, он отнюдь не был всего лишь робким учеником японцев, этаким ортодоксальным копиистом, боявшимся даже подумать о том, чтобы сломать "священные" каноны дзюдо, установленные некогда самим Дзигаро Кано. Ощепков вовсе не собирался ограничиться только тем, что уже было сделано в Японии. Он всеми силами старался создать эффективно модернизированную систему прикладной борьбы и самозащиты, которая должна была превосходить любую иную, в том числе и японскую. Наиболее важное значение для формирования нового вида борьбы имело создание технического, а в связи с ним и тактического его арсенала. Сам 0щенков немало раздумывал над этим вопросом, отводя ему едва ли не решающую роль. Он специально указывал, что борьбу следует не просто пассивно изучать, "но и добиться применения ее в деле укрепления обороноспособности нашей страны, обогатив ее нашими достижениями в смысле методики ее изучения и техники выполнения ее приемов". Ощепков без всяких колебаний отбрасывал многие "антикварные ценности" дзюдо и решительно обновлял технику. На место безнадежно устаревших приходили новые, действенные приемы. Он проанализировал все существовавшие тогда международные спортивные единоборства, китайское ушу и целый ряд национальных видов борьбы с точки зрения применимости их техники в боевой схватке. В орбите его пристального внимания оказались не только удары ушу, английского и французского бокса, но еще приемы "финско-французской", а также целого ряда иных видов борьбы, которые Василий Сергеевич именовал "вольной": вольно-американской, швейцарской, кавказской и персидской. Он специально отметил, что некоторые приемы и особенно броски всех этих видов "вольной" борьбы могут с успехом применяться и в целях самозащиты.
В принципе Ощепков проделал ту же самую эволюцию, что и Спиридонов, но на более высоком уровне: познав японскую систему, понял, что можно и нужно создать еще более совершенную, а это, несомненно, открывало значительно более широкие горизонты. Его работа стала новым и более высоким витком в поступательном развитии нового прикладного вида борьбы. И чем больше проходило времени, тем сильнее расходились пути японской системы и нашей борьбы. Однако новое "имя" - борьба вольного стиля - было присвоено ощепковскому детищу уже после его трагической гибели.
В недоброй памяти 1937-м по всей стране гуляла зловещая круговерть ночных арестов. В первую очередь подозревались те, кто побывал за границей, а Ощепков имел несчастье принадлежать именно к этой категории. В ночь на первое октября он был арестован и всего десять дней спустя скончался в камере Бутырской тюрьмы. Этот замечательный человек и выдающийся специалист ушел из жизни сорока четырех лет от роду, в расцвете творческих сил...
Годы войны убедительно доказали, что Василию Сергеевичу, несмотря на преждевременную смерть, удалось успешно выполнить свою задачу и заложить основы боевой системы, превосходящей японскую.
Уже ушедший из жизни, ославленный как государственный преступник, Ощепков, тем не менее, вносил свой вклад в дело борьбы с нашим смертельным врагом. Старого мастера не было в живых, но его безотказные приемы служили верную службу, сокрушая в беспощадных рукопашных схватках и гитлеровцев, и японских самураев...
В послевоенном самбо бесспорным лидером стал ощепковский ученик второго поколения Анатолий Харлампиев. Самый деятельный из учеников, но не самый добросовестный. Было бы нечестно отрицать его несомненные большие заслуги, но нельзя и умолчать о том, что, воспользовавшись арестом своего учителя, он стал выдавать себя за создателя самбо. Его высокие профессиональные качества, к сожалению, не равнялись чисто человеческим. И он не сказал правды даже тогда, когда его погибший в сталинском застенке учитель был уже полностью реабилитирован.
Материалов о деятельности Василия Сергеевича Ощепкова сохранилось, к сожалению, совсем немного. Тем не менее, при должном подходе они дают возможность судить не только о его боевой системе, но и о ее эволюции. Естественно, что на первом этапе своей работы (1914-1921 годы) он использует только японские достижения, хотя и не ограничивается лишь рамками ортодоксального дзюдо. Своих учеников он обучал не только и не столько борьбе, сколько самозащите. В июне 1917 года во время борцовских состязаний владивостокцев с японскими студентами, как сообщила газета "Далекая окраина", "...некоторые приемы самозащиты были продемонстрированы господином Ощепковым, причем нападения на него делались не только при встрече лицом к лицу, но и сзади". А полтора месяца спустя он начинает преподавать на "Курсах для подготовки милиционеров городской и уездной милиции". Его предмет - "японская борьба для самообороны "Дзюу-До". Это была первая у нас послереволюционная полицейская система и, судя по высокой квалификации преподавателя, достаточно эффективная.
Ознакомиться детально с ощепковской техникой тех лет, отраженной в печатном руководстве, до сих пор не представлялось возможным. Но вот в последние годы появился проблеск такой надежды. Замечательному специалисту-библиографу А.Ю.Казанцеву удалось отыскать аннотацию книги Ощепкова "Самозащита по системе джиу-джитсу", выпущенной в Москве в 1921 году.
(При выборе названия, вероятно, исходили из того, что, в отличие от неизвестного у нас тогда дзюдо, джиу-джитсу пользовалось уже достаточно широкой известностью). На протяжении всего последующего периода - с 1921 по 1926 - Ощепков проживал за границей. Но в одном из своих писем он вспоминал, что никогда не переставал следить за развитием боевых и спортивных систем как японских, так и других стран. Находясь за пределами России, он не имел возможности практической деятельности в этой сфере, но зато получил шансы составить богатейшую библиотеку специальной литературы, которой он вряд ли смог бы обзавестись, пребывая в СССР. В его уникальном собрании были книги не только по дзюдо и джиу-джитсу, но и о полицейском и военном рукопашном бое времен Первой мировой войны на различных европейских языках. (Рисунки одной из них - английского наставления - иллюстрировали отчет новосибирской газеты о лекции и дзюдоистской демонстрации Василия Сергеевича в 1927 году). Имелись в его библиотеке и такие раритеты, как изданная еще в 1674 году работа прославленного голландского мастера самозащиты Никалауса Петтерса с отличными гравюрами талантливого Ромей де Хуга.
Возвратившись в 1926-м из Японии во Владивосток, Ощепков снова начинает занятия с молодежью и снова рукопашный бой на первом месте. Он ведет сокращенный курс самозащиты и свободной борьбы по японской системе "Дзюу-Доо" ("Дзюу-дзюцу"). Вскоре, в 1927 году, оказавшись в Новосибирске в качестве военного переводчика, неутомимый энтузиаст развертывает и там свою любимую деятельность. Калачев еще только поднимает вопрос о необходимости для армии приемов рукопашного боя, а Василий Сергеевич уже с блеском демонстрирует эти самые приемы сотрудникам штаба Сибирского военного округа: "Приемы "Джиу-Джицу" поражали своей красивой техникой выполнения и произвели на присутствующих впечатление исключительного восхищения. Нападения с револьвером, палкой, ножом, саблей и винтовкой отражались с особенной ловкостью". Та же новосибирская газета сообщала, что "товарищ Ощепков предполагает выступить в местном цирке, где он продемонстрирует приемы "Джиу-Джицу" и устроит показательные соревнования, выпустив против себя 5-10 нападающих". Эти эффектные выступления, а также работа по рукопашному бою в штабе, школе милиции, местном "Динамо", вероятно, стали известны инспектору физической подготовки и спорта Красной Армии Б.А. Кальпусу и сделались причиной приглашения в Москву для работы над армейским наставлением.
Есть, впрочем, и другая версия ученика Ощепкова - М.Н. Галковского, который считал, что вызов в Москву был связан с работой над военным японско-русским словарем. Но после того, как переводчик продемонстрировал М.Н.Тухачевскому приемы обезоруживания против револьвера, тот назначил его одним из авторов будущих наставлений. Так или иначе, но первой из наиболее значительных ощепковских работ всесоюзного значения стали именно разработки по рукопашному бою, вошедшие в наши армейские руководства. Руководства эти, учитывавшие предложения Калачева, который опирался на передовой зарубежный опыт, позволили сделать резкий качественный скачок и кардинально улучшить подготовку к ближнему бою. Преподносилась более прогрессивная методика обучения, искусное использование штыка и приклада, а также ведение бои карабином, не имевшем штыка, большой и малой лопатой. Немалую роль сыграла и высококвалифицированная работа Василия Сергеевича. Перед ним стояла ответственная и непростая задача: вооружить бойцов надежными приемами безоружного боя. И он отлично с ней справился. Сумел поднять технику советского военного рукопашного боя на современный ему мировой уровень. По сравнению с иностранными - приемы, предложенные нашим мастером, не имели излишне усложненного характера, были просты в изучении и исполнении, ничуть не теряя при этом своих боевых качеств. Вы и сегодня можете увидеть их в самых новейших учебных пособиях. У Красной Армии появились, наконец, отсутствовавшие во всех прежних наставлениях и уставах, приемы боя без оружия как с безоружным, так и с вооруженным противником. Этот сдвиг в технике ближнего боя был отмечен возникновением нового значения термина "рукопашный бой", который приобрел с тех пор более широкий смысл, охватывая не только собственно рукопашный, но вместе с ним и штыковой бой. Быть может не очень точный термин прочно прижился, сохраняясь и в наши дни.
Перу Ощепкова принадлежит раздел "Приемы рукопашного боя невооруженного против вооруженного винтовкой и револьвером и невооруженного против невооруженного". Для обезоруживания при ударе штыком предлагался прием, хорошо известный и по нынешним наставлениям: уход выпадом в сторону с отбивом штыка ладонью и немедленной контратакой ударом ногой в пах, голень, "в левое колено внутрь", с резким рывком захваченной винтовки на себя или броском отхватом. При наведении револьвера использовались отбивы с захватом оружия и ударом ногой в пах с последующим выкручиванием револьвера на перелом указательного пальца, находящегося в спусковой скобе. А также дожатие или ключ кисти, выверты руки, перегибы локтя и пальцев, комбинируя с ударами ногой и рукой в половые органы и различными бросками через подножки". При попытке противника достать револьвер из кобуры, рекомендовался удар коленом между ног с загибом руки за спину, усиленным дожимом кисти.
Из бросков приведены: задняя подножка, отхват и коленная подсечка. При этом подножка могла комбинироваться с пальцевым удушением, а отхват (при фехтовании на винтовках) - с ударом стволом или штыком плашмя сбоку по шее или голове противника с предварительным отбивом винтовки противника влево и сближением с ним. Подсечка в колено и задняя подножка даны как вправо, так и в левом варианте.
"Однако как бы сильно не был брошен противник, все же бросок должен быть дополнен ударом ногой в его половые органы или перегибом руки, ноги или же применением удушающих сдавливаний его дыхательных путей с тем, чтобы окончательно лишить противника всякой попытки к сопротивлению". Из болевых описаны дожит и выверт кисти, рычаг пальцев и локтя, загиб руки за спину и сжатие половых органов противника. Широкий "ассортимент" ударов включал "удары и толчки" головой, локтем, кулаком, ребром ладони, коленом, носком ноги и "всей ступней". В качестве поражаемых точек указаны челюсть, подбородок, нос, кадык, боковая и задняя поверхность шеи ("шейный позвонок"), ключица, предплечье, солнечное сплетение, живот, почки, половые органы, колено и голень.
Для внезапного нападения сзади рекомендован удушающий захват, надавливая предплечьем на горло и опрокидывая противника назад ударом ноги в коленный сгиб. Освобождаться от такого захвата с попыткой зажать рот следовало быстрым поворотом в сторону с ударом кулаком в пах или сжатием половых органов. Даны также освобождения от захвата одной рукой за горло, одежду на груди или плече захватом руки противника подмышку с рычагом локтя и вывертом кисти. От захвата одной или двумя руками за горло, верхнюю часть рук, одежду на груди или плечах использовалась задняя подножка. "Если противник уперся двумя руками в плечи или схватил за руки" (точнее, за одежду на плечах), следовало применить коленную подсечку с резким нажимом на разноименный локоть на перелом. От захвата за плечо или ворот сзади одной рукой - удар ступней в колено с небольшим поворотом в сторону противника. При захвате за талию спереди - удар коленом в пах толчком обеими ладонями в нос снизу. При захвате поверх рук - удар коленом, удар головой в лицо или зажим половых органов. От захвата за талию сзади - поворот "полубоком" с ударом ребром ладони в пах и загибом руки за спину. Или бросок противника на спину, захватив обеими руками его ногу и резко поднимая ее между своими ногами с последующим ударом в пах той ногой, которая оказалась между ногами противника.
Кроме всего этого, наставление предусматривало также использование подручных предметов и даже крика: "При нападении вооруженного противника не следует пренебрегать такими средствами, как резкий, отрывистый крик, бросок в противника камнем, песком, пачкой патронов, комком земли, фуражкой и другими предметами, которые могут привести его в замешательство". Хотя новое наставление в целом и было выполнено на достаточно высоком уровне, оно, тем не менее, оказалось не свободным от некоторых недостатков. Объем необходимой бойцам техники рукопашного боя, в конечном счете, определялся не самим Ощепковым, а военными заказчиками, не всегда в этом последовательными. Все еще чувствовалась у них недооценка значения приемов безоружного боя, которая давала о себе знать даже в недавней книги такого крупного специалиста Красной Армии, как помощник инспектора физической подготовки и спорта Калачев. Так, в наставлении не нашлось места для приемов обезоруживания при нападении с ножом. Действительно, подобные приемы используются в фронтовых условиях не так уж часто, тем не менее, от знания их может зависеть жизнь солдата.
Если для обучения штыковому бою приводилась совсем неплохая методика, то для рукопашного таковая вообще отсутствовала. При наличии иллюстраций было вычеркнуто описание одного из обезоруживании при ударе штыком. А описание здесь отнюдь не помешало бы, учитывая не очень простой характер приема: после отбива - удар носком в голень и сбивание правой руки противника с винтовки ударом левой ступни, а затем удар сбоку по голове противника прикладом его собственной винтовки. Вообще военная редактура ощепковского текста, в основном, в целях сокращения вряд ли способствовала его лучшему пониманию. Как и редакторская отсебятина, вроде "удара в зубы". Трудно сказать, кому именно и в какой мере принадлежит чисто русская терминология приемов, но она не всегда достаточно четкая и последовательная.
Следующей крупной работой Василия Сергеевича стала подготовка системы приемов, составивших одну из обязательных норм в комплексе "Готов к труду и обороне" второй ступени (ГТО). Здесь он уже чувствовал себя куда как самостоятельнее и свободнее в решениях. В результате комплекс, рассчитанный, главным образом, не на военных, а на гражданских лиц, получил значительно более богатый арсенал приемов, чем армейское наставление. В систему вошли сорок три приема, из которых семь были спортивными, шестнадцать - пригодными как для ковра, так и реальной схватки, а остальные двадцать имели чисто боевой характер. Представлены были броски, болевые, удары, освобождения от различных захватов, а также обезоруживания при нападении с палкой, ножом, саблей, револьвером и винтовкой со штыком. Иллюстрированное описание всех этих приемов 0щелков опубликовал в спортивном журнале, а затем в сборнике методических материалов московского института физкультуры.
Тогда же, в начале тридцатых годов, он в паре со своим первым и лучшим московским учеником Валентином Сидоровым провел фотосъемку боевых приемов для милиции. Съемка проходила под открытым небом на асфальтированной площадке в Центральной высшей школе милиции (бывший Ивановский монастырь). По требованию фотографа нередко приходилось повторять броски, и Сидоров без особого восторга вспоминал об этой работе. Стоит отметить, что Василий Сергеевич демонстрировал в этом случае и болевые приемы в положении стоя. У меня есть подтверждение, что материалы этой, уже второй ощепковской полицейской системы доходили до практических работников угрозыска. Похоже, однако, что она не имела достаточно широкого использования, и едва ли здесь обошлось без вмешательства Спиридонова и его учеников. Вскоре, специально для милиции была переиздана последняя книга Спиридонова с грифом "Для служебного пользования", но почему-то без указания фамилии автора и, что главное, без единой иллюстрации.
Свой вариант дзюдо Василий Сергеевич трактовал, главным образом, как систему рукопашного боя. (Едва ли в этом не могла не сказаться неизбежная дань социальному заказу того времени). Система подразделялась на спортивный и прикладной разделы. При этом спортивная борьба являлась неотъемлемой частью прикладного раздела, первой из составляющих, и характеризовалась в качестве борьбы невооруженных. Ощепков неоднократно специально подчеркивал важность спортивной основы, которая давала не только определенный технический арсенал прикладного характера, но вырабатывала необходимые психологические качества бойца: "...без сохранения спортивных принципов нельзя достичь практического освоения этой системы, невозможно овладеть техникой и развить ориентировку в комбинированном применении изученных приемов".
Прикладная часть состояла из разделов борьбы невооруженных, борьбы невооруженного против вооруженного и борьбы вооруженных. О последнем разделе говорилось, что в него "входят все приемы спортивной и прикладной части дзюу-до, которые применяются в комбинациях, когда оружие не может быть использовано". При этом ученикам преподносилось не только обезоруживание в вооруженной схватке, но и работа ножом, палкой, оружием типа кистеня, фехтования винтовками.
Один из тактических принципов мастера, о котором впоследствии поведал его ученик Н.М. Галковский: "удар-прием-удар". Василий Сергеевич яростно отрицал столь популярные у Спиридонова болевые в положении стоя. "Рычаги" в стойке, в условиях серьезной рукопашной схватки не имеют практического значения и могут быть действительны лишь тогда, когда противник добродушно поддается или вообще не имеет в виду сам нападать. Значение их тем более уменьшается, если на них делается ставка, как на самостоятельный прием. "Рычаг" может быть действителен только в сочетании с подножкой или с ударом..." в этом споре Ощепков был не совсем прав, если говорить именно о полицейской системе.
Василий Сергеевич постоянно и неуклонно стремился наращивать прикладную мощь своей системы. Расширял и улучшал ее техническую базу. Ввел болевые на ноги, которые отсутствовали в японском варианте борьбы дзюдо. Смело отказывался от ряда архаичных "ценностей" самого Дзигаро Кано. Ведь, когда Ощепков резко критиковал использование болевых в стойке, он выступал не только против методов Спиридонова, но и самого создателя дзюдо, у которого непременное знание подобных приемов являлось условием определения соответствующей разрядной градации. Стоит отметить, что сами японцы решились отказаться от этого "антиквариата" лишь в шестидесятых годах, начав, наконец, исповедовать "пересмотренное и модернизированное дзюдо".
Наш мастер специально указывал, что борьбу следует не просто пассивно изучать, "но и добиться применения ее в деле укрепления обороноспособности нашей страны, обогатив ее нашими достижениями в смысле методики ее изучения и техники выполнения ее приемов".
Неуклонное обогащение и совершенствование техники самыми различными путями было одной из основных задач Василия Сергеевича. Была задействована сама тренировочно-состязательная практика многочисленных ощепковских учеников и, конечно, самого Василия Сергеевича. Она неизбежно рождала определенные свои особенности в той самой обогащенной "технике выполнения приемов", о которой говорил Ощепков. Ведь практика эта приходила уже в новых, отличных от традиционного дзюдо условиях и, естественно, приносила какие-то самобытные приемы и их комбинации. Все это, несомненно, давало свои результаты. И техника, и тактика, и методика все более совершенствовались и росли в процессе накопления собственного тренировочного и соревновательного опыта.
Василий Сергеевич справедливо считал, что в целом техника дзюдо стоит выше любого из национальных видов борьбы. Но, вместе с тем, он тщательно проанализировал все существовавшие тогда международные спортивные единоборства, китайское ушу и целый ряд национальных видов борьбы с точки зрения применимости их техники в боевой схватке. В орбите его пристального внимания оказались не только удары ушу, английского и французского бокса, но еще приемы "финско-французской", а также целого ряда иных видов борьбы, которые Василий Сергеевич именовал"вольной": вольно-американской, швейцарской, кавказской и персидской. Он специально отметил, что некоторые приемы и особенно броски всех этих видов "вольной" борьбы могут с успехом применяться и в целях самозащиты.
В правилах соревнований, разработанных в 1933 году, в качестве разрешенных указывались не только японские, но также и приемы финско-французской и вольно-американской борьбы в партере, а в стойке, помимо бросков из этих двух видов спортивных единоборств, еще из швейцарской и кавказской. Необходимо пояснить, что представляли собой те виды борьбы, которые упоминались в правилах. Финско-французской называлась в те годы французская (то есть греко-римская) борьба, чем отмечался серьезный вклад в ее технику, сделанный финскими борцами. Вольно-американская - это вольная борьба, но которая в то время располагала более жесткими, по существу, болевыми приемами. Швейцарской или русско-швейцарской еще со времен старых цирковых чемпионатов именовалась простая русская борьба на поясах, которой таким образом придавался рекламный заграничный колорит. Однако Ощепков имел в виду ту технически более богатую разновидность поясной борьбы, в которой применялись подножки. Под кавказской в первую очередь подразумевались грузинская чидаоба и азербайджанский гюлеш, мало отличающийся от персидской борьбы.
Такой была та обстановка, в которой Ощепков дал в своих правилах зеленую улицу национальным единоборствам и обратился к изучению их. Его ученик - А.А.Харлампиев тридцать лет спустя написал о том, что Василий Сергеевич даже специально устраивал матчи своих воспитанников с представителями национальных видов борьбы, в первую очередь, грузинской - чидаоба и узбекской - кураш. Своему ученику и помощнику по преподаванию в институте Борису Сагателяну он поручил привезти из поездки на Кавказ фотографии фаз исполнения приемов грузинской борьбы.
Современное всевластие ударов ногами, прошедшее из восточных единоборств, убедительно доказывает, как провидчески безошибочно предвидел он пути будущего развития средств рукопашного боя. Первым в европейско-американском мире и еще за несколько десятилетий до всемирного триумфа каратэ осознал подлинную и далеко не полностью используемую мощь подобного оружия. Однако для полноценного овладения этим оружием были необходимы тренировочные схватки и, желательно, в полную силу.
"Спортизация ударов ногами заключается в том, что для проведения схваток мною сконструированы перчатки для ног, как это сделано для рук в английском боксе, фанерный нагрудник и щиток, закрывающий промежность. В настоящее время мною разрабатываются формы тренировок по спортивному боксу ногами и я думаю, что в ближайшем будущем удастся добиться того, что система ударов ногами выльется в спортивную форму". Так писал наш неутомимый новатор и энтузиаст рукопашного боя. Материалы, которые он успел опубликовать, очень невелики по объему, по существу, конспективны, ориентированы на потребу дня. Но всего за несколько месяцев до своей трагической кончины Ощепков, понимавший острую необходимость в полноценном пособии, начал работу над капитальным трудом, запланированным к изданию в 1938-1939 году. И можно только горько пожалеть, что книга эта, ещё не родившись, погибла вместе со своим автором. Это была огромная потеря, несомненно, задержавшая как развитие у нас техники и тактики рукопашного боя, так и борьбы в одежде. В сущности, богатейшие познания мэтра, главным образом, оказались реализованы не в печатных трудах, а в плодотворной работе его учеников - Сидорова, Галковского, Школьникова, Харлампиева, Васильева, Симкина и многих, многих других, которым он преподнес значительно больше того, чем успел напечатать.
Имя Ощепкова сейчас нередко мелькает на страницах книг и журналов. Но подлинные масштабы выдающихся заслуг Василия Сергеевича все еще непонятны и не оценены в той мере, в какой они этого объективно заслуживают. Как-то ускользает от внимания пишущих, что большая часть сделанного специалистами, сплошь его учениками, в области рукопашного боя с тридцатых до пятидесятых годов было разработано еще Ощепковым или зало
