Харлампиев Анатолий Аркадьевич

 Первая моя встреча с ним, встреча без знакомства, случилась в Саратове на чемпионате России по борьбе самбо.

 Самбо тогда еще только поднималось, и судейство почти повсеместно было слабым. Настоящие судьи имелись только в Москве, в Ленинграде, и то немного, небольшая элитная группа, прежде всего из ветеранов ковра, из тех, кто сам оставил большое самбо. Эти первые судьи, у которых я позже учился — такие, как Владимир Малаховский, Юрий Саакян, Владимир Снастин — они были очень молодые. Мы как-то разговаривали с Владимиром Снастиным — он помнит эпизоды того саратовского чемпионата, и помнит примерно так же, как я, несмотря на то, что мы были тогда в разных ролях. Он был уже судья, а я начинающий самбист и студент. Владимир Снастин тоже отмечает, что тогда, в начале шестидесятых годов, с одной стороны было много неграмотных судей, которые не умели правильно оценивать действия спортсменов на ковре, а с другой — было немало таких, которые судили необъективно, в пользу каких-то своих коллективов или участников.

 А Анатолий Аркадьевич Харлампиев по жизни — насколько я его знал сам и по отзывам соратников — человек крутого нрава, образец жесткости, максимализма и, конечно, непререкаемый авторитет в самбо.

 Случай, о котором я хочу рассказать так его и характеризует. Итак, идет борьба на трех коврах одновременно. Харлампиев, будучи главным судьей чемпионата, останавливает одну схватку, подзывает судей, что-то им объясняет. Потом останавливает другую, третью. Судьи волнуются, и, видно, что не очень с ним согласны. А когда вся тройка судей неправильно оценивает какое-то действие борца, то кончается это тем, что руку поднимают не тому, кто действительно победитель. Харлампиев приходит в негодование, берет микрофон и звонко так приказывает на весь зал: «Остановить соревнования на всех коврах! Ввиду неграмотности и необъективности судейства бригада судей такого-то ковра отстраняется. Судить буду сам!».

 Он приглашает на ковер следующую пару, они пожимают друг другу руки, а он один — не три человека, как записано в правилах — а он один судит прямо от своего столика, еще и комментирует: «Борец с красным поясом проводит такое-то движение. Такое-то движение оценивается по правилам таким-то образом! Борец с красным поясом получает один балл! Борец с синим поясом контратакует...».

 Таким образом он провел несколько схваток. После такого импровизированного семинара по судейству он разрешил продолжать борьбу. Но предварительно созвал судей и коротенько с ними побеседовал. Я был неподалеку и слышал, о чем. Он сказал, что те, кто будет замечен в недобросовестном судействе, будут отправлены домой и никогда впредь вызываться в качестве судей не будут.

 Соревнования продолжались. По моим наблюдениям, кто не слишком грамотно судил, тот примерно так же и судил, а вот тот, кто судил необъективно, дальше поостерегся. Заметно было, что судейство тут же на соревнованиях улучшилось и стало более справедливым.

 У меня до сих пор звучит в ушах его стариковский въедливый голос: «Судить буду сам!». Таким он мне тогда и запомнился. Росту невысокого, без растительности на голове, только венчик седой сзади остался, полненький, кругленький, с приличным животиком. Однако подвижный, как ртуть, шустро ходит и  двигается. Во всем чувствуется темперамент.

 А вот когда я уже по-настоящему с ним познакомился, то, помню, был даже удивлен его физическими возможностями.

 Через несколько лет, может быть, даже через десять, я приехал на тренерский семинар в Москву. «Спарта» только-только организовалась, я был молодой начинающий тренер, полон идей и планов на будущее. Самбист, в чистом виде самбист, целиком этим видом спорта покоренный. А дзюдо тогда первые шажочки делало у нас в стране. Официально его еще не было, но самбисты наши выезжать начали за границу на соревнования по дзюдо и неплохо там выступать. Позже, когда дзюдо включили в программу Олимпийских игр, на нас уже просто и откровенно давили, пытаясь все самбистское в одночасье сделать дзюдоистским. А тогда это было ненавязчиво, малозаметно. В те времена выехать за рубеж было очень сложно. Это воспринималось как большой подарок судьбы, и было голубой мечтой почти каждого спортивного начальника. Самбо тогда было национальным, внутрисоюзным видом спорта, на самбо за рубеж не поездишь. Однако самбисты по дзюдо стали показывать прекрасные результаты. Значит на этом коньке-горбунке можно выезжать за рубеж. Очень быстро сориентировались чиновники от спорта и даже некоторые тренеры высшего эшелона. Что жалеть о самбо? Если уж мы смогли создать такую сильную школу самбистов, и если имеется в мире такой вид спорта, как дзюдо, и если самбисты прекрасно по этому дзюдо выступают, то почему бы не сорвать с ведущих самбистов куртки, не одеть их в кимоно и с ними не прокатиться во главе делегации за рубеж?!

 Многие так были настроены. В том числе и некоторые единомышленники и сподвижники Харлампиева. А что Харлампиев? Самбо-самбо, идет по одной плашке, ничего кроме не видит, а человек всегда ищет, где лучше, и жизнь одна, и надо получать от жизни всякие удовольствия. Что самбо может дать? Еще неизвестно, когда оно превратится в международный вид, а с дзюдоистами уже сегодня можно выезжать и иметь с этого какие-то лакомые кусочки!

 Отсюда и пошли все разногласия в нашем самбистском мире: отдельные люди стали лавировать, стали переводить стрелки на дзюдо уже тогда, когда оно еще не было олимпийским, но выезжать было уже можно.

 На этот семинар по самбо я получил вызов за подписью Харлампиева, приехал, а семинар ведет заместитель председателя российской федерации самбо Лев Борисович Турин, прекрасный человек, авторитетный тренер, большой специалист и организатор. Такие крупные люди в мире самбо, как Станислав Ионов, Федор Ионов, как нынешний президент Всемирной федерации самбо Михаил Тихомиров — это все воспитанники Льва Турина. Я как и весь наш самбистский мир очень высоко ценю этого человека, но тот семинар неприятно удивил меня тем, что там все было как-то повернуто в сторону дзюдо. Семинар по самбо, а никаких ни методичек, ни правил. А по дзюдо — вот они! Распечатаны, раскопированы с каких-то неведомых оригиналов. Потом нам говорят, что татами можно приобрести там-то, кимоно — там-то. А что насчет курток и самбовок? Тут заминка. Вроде бы, это сложно, вроде бы никто их у нас не выпускает. Можно подумать, что татами и кимоно кто-то тогда у нас выпускал!

 Я день-другой на семинаре побыл, смотрю — больше семинар по дзюдо, чем по самбо. Но я же самбист! Волнуюсь. Возмущаюсь. Жду, когда Харлампиев придет. А его все нет и нет. Я спрашиваю у Турина, и он мне отвечает, что Анатолий Аркадьевич в этом семинаре по состоянию здоровья участвовать не будет.

 Выяснил я домашний телефон Харлампиева, нашел автомат, звоню Анатолию Аркадьевичу. И слышу этот характерный звонкий старческий голос на другом конце провода: «Да. Слушаю вас». — «Анатолий Аркадьевич?» — «Да-да! Я вас слушаю!»

 И я, волнуясь, объясняю ему, что я молодой тренер из Сибири, что я удивлен, почему наше родное самбо где-то на задворках, а семинар проходит по дзюдо, по какому-то японскому единоборству. Что же, мне приезжать домой и переводить свою деятельность на дзюдо? Что Москва уже отказывается от самбо и вы в том числе уже намерены заниматься борьбой дзюдо?

 — А вы, батенька, дурак! — отвечает мне Харлампиев. — Где это вы видели, чтоб родители своих детей предавали? Вот дети родителей частенько предают! Самбо — мое дитя, я предать его не смогу, я с ним и умирать буду. А если вы такой уж поборник борьбы самбо, то, скажите мне, пожалуйста, что вы сделали для его продвижения вперед? Я ведь тоже — только человек, у меня ограниченные возможности. Если уж вы поборник самбо, помогайте мне, давайте будем бороться вместе! Сегодня, батенька, много желающих самбо вообще утопить и вместо него выдвинуть другое какое-нибудь единоборство, в том числе и дзюдо. У меня есть противники, у меня есть оппоненты, я с ними сражаюсь, а вы что сделали?

 Такой вот он мне выдал монолог при нашем первом разговоре, и я помню его всю жизнь.

 — Я звоню, чтоб понять, — отвечаю я ему, — что тут происходит в Москве. Может быть, это и ваша позиция?»

 —Так вот, я мог бы рассказать вам о своей позиции, но это не по телефону. Если вас действительно это волнует, я жду вас у себя дома».

 Он сказал мне адрес, и мы договорились о встрече.

 Назавтра я немножко побыл на семинаре, потом пошел по указанному адресу.

 Надо ли говорить, что я шел с волнением, даже с трепетом. Патриарх самбо! Величина! Основатель новой борьбы, человек всемирно известный, автор многих учебников по самбо, обладатель огромного количества учеников. Я молод был в то время, но я был уже не мальчик, я видел, что борьбой самбо интересуются и японцы и французы, что она начинает уже завоевывать международное признание.